Оценка деятельности Екатерины II

Оценка деятельности Екатерины II вызывала острые споры среди историков, как русских, так и нерусских. После Петра I только Екатерина II вызывала такие противоречивые мнения. Среди современников Екатерины Второй были как ее сторонники, так и противники.

Наиболее резкое и полное выражение взглядов порицателей Екатерины Второй находим в известной записке "О повреждении нравов в России" князя Щербатова , служившего при дворе Екатерины II, историографа и публициста, человека образованного и патриота с твердыми убеждениями. Автор писал записку про себя, не для публики, и собрал в этом труде свои воспоминания, наблюдения и размышления о нравственной жизни высшего русского общества XVIII в., закончив нарисованную им мрачную картину словами:

«...плачевное состояние, о коем токмо должно просить бога, чтоб лучшим царствованием сие зло истреблено было».

Радищев , как человек другого поколения и образа мыслей, ультралиберал, проникнутый самыми передовыми идеями века и любивший отечество не меньше князя Щербатова, понимавший и признававший величие Петра I, сошелся во взгляде на переживаемое ими время со старым доморощенным ультраконсерватором, все сочувствия которого тяготели к допетровской старине (Радищев и Щербатов). Его «Путешествие из Петербурга в Москву» появилось в конце царствования Екатерины II, в то время, когда основные административные реформы были завершены. Одинокий голос Радищева не был услышан и не мог быть услышан, ибо выражал взгляды ничтожного меньшинства. Радищев выражает свое уважение к Петру как великому государственному деятелю, хотя он не скрывает того, что самое звание монарха ему нимало не импонирует. Далее Радищев оговаривает, что он пишет это не ради лести самодержцу; признавая величие Петра, тут же осуждает его за то, что царь «истребил последние признаки дикой вольности своего отечества». Он включил в текст книги несколько мест, не подвластных цензуре, что послужило потом одним из добавочных и отягчающих его «вину» обстоятельств во время процесса. Слух о крамольной книге дошел до Екатерины, и книга была ей доставлена. Она принялась читать ее и пришла в неописуемый гнев.

Она приказала рассмотреть его в Государственном совете, намекнув при этом на то, что Радищев, помимо всего прочего, оскорбил своей книгой ее лично, за что был отправлен в ссылку.

Отличительной чертой царствования Екатерины Второй по мимо ее постепенных не насильственных преобразований было то как писал Н. М. Карамзин , что следствием очищения самодержавия от «примесей тиранства» были спокойствие сердец, успехи приятностей светских, знаний, разума.

Луи-Филипп Сегюр – потомок аристократического рода, сын военного министра при французском короле Людовике XIV, который в течение 5 лет был представителем Франции при дворе, видит в императрице выдающегося государственного деятеля, реформы которой сравнимы с деятельностью величайших королей Европы, и незаурядную личность с редкостным доброжелательным характером присущим ей обаянием красивой и умной женщины. Его привлекает и деятельность императрицы как просветительницы общества, женщине покровительствующей науками приводящей Россию от состояния варварского, азиатского к просвещенному, европейскому.

Все историки согласны, что, взойдя на трон, императрица встретила многочисленные трудности. Прежде всего, чрезвычайно сомнительными были права Екатерины на престол. Супруга свергнутого императора и мать наследника имела, в лучшем случае, основание быть регентшей до совершеннолетия Павла, которому в год переворота было 12 лет. Не говоря о том, что споры об отце наследника (в числе нескольких кандидатов никогда не было Петра III) продолжаются историками по сей день, Екатерина была чужестранкой.

Поэт и министр Гаврила Державин , хорошо знавший императрицу, и в целом оценивавший ее деятельность положительно, писал: «Она управляла государством и самим правосудием более по политике или своим видам, нежели по святой правде» . Поэт и государственный деятель знал, конечно, что в истории было немного правителей, действовавших «по святой правде». Державин подчеркивал обдуманность поведения Екатерины. Постоянно напоминая о своем «праве» на престол, она знала, что бесконечные повторения убедят верноподданных в законности ее пребывания на троне.

По мнению русского ученого Ключевского , Екатерина твердо верила в свою удачу. Прежде всего, она знала, чего хочет. В отличие от всех своих предшественников, кроме Петра I, она долго и старательно готовилась к должности, о которой мечтала со дня своего приезда в Россию. В отличие от Петра, который учился быть царем, строя корабли, обучаясь военному делу и путешествуя по заграницам, Екатерина готовилась стать императрицей, читая книги и оттачивая свое умение воздействовать на людей.

Современники, знавшие Екатерину лично или по письмам, принимавшиеся разбирать ее характер, начинали обычно с ума. Василий Ключевский, отмечая этот факт, полагает, что «Екатерина была просто умна и ничего более, если только это малость. У нее был ум не особенно тонкий и глубокий, зато гибкий и осторожный, сообразительный, умный ум, который знал свое место и время и не колол глаз другим. Екатерина умела быть умна кстати и в меру. Но личные интересы имелись, совершенно очевидно, у Екатерины. Ей нужна была слава, «нужны были громкие дела, крупные, для всех очевидные успехи, чтобы оправдать свое воцарение и заслужить любовь подданных, для приобретения которой она, по ее признанию, ничем не пренебрегала».

Один из лучших знатоков царствования Екатерины II — С.Д. Барсков считал главным оружием царицы ложь. «Всю жизнь, с раннего детства до глубокой старости, она пользовалась этим оружием, владела им, как виртуоз, и обманывала родителей, гувернантку, мужа, любовников, подданных, иностранцев, современников и потомков».

По-разному оценивая царствование Екатерины II, историки единодушно согласны с тем,

что она была «дворянской императрицей», что при ней завершился «основной процесс XVIII в. — создание дворянской привилегии, утвержденной на порабощение народа». Соглашаясь с тем, что одним из важнейших итогов деятельности Екатерины было упрочение дворянства как правящего слоя России, историки расходятся, нередко в противоположные стороны, при оценке характера русского дворянства.

Дворянин конца XVIII в., которому, как пишет Василий Ключевский , предстояло вести русское общество по пути прогресса, был странным существом.

«Его общественное положение покоилось на политической несправедливости и венчалось жизненным бездельем. С рук сельского дьячка-учителя он переходил в руки француза-гувернера, завершал образование в итальянском театре или французском ресторане и доканчивал дни свои в московском или деревенском кабинете с книжкой Вольтера в руках... Все усвоенные им манеры, привычки, вкусы, симпатии, самый язык — все было чужое, привозное, а дома у него не было никаких живых органических связей с окружающим, никакого серьезного житейского дела».

Сергей Соловьев , автор «Истории России с древнейших времен» в 29 томах, писал о совпадении личных интересов государя и государства, оправдывая таким образом статус Екатерины как единоличной правительницы. Русский царь не может не быть самодержцем, поскольку размеры государства навязывают этот образ правления. Проникновение идей свободы в западноевропейском смысле в русское общество сделало необходимым, по мнению историка, определить понятие свободы в самодержавном государстве. Сергей Соловьев рассуждает логично: цель и объект самодержавного государства — слава граждан, государства и государя; национальная гордость создает у народа, управляемого самодержавно, ощущение свободы, побуждающее к великим делам и благу подданных не меньше, чем сама свобода.

Историки, по разному оценивая результаты деятельности Екатерины II, единодушно признают, что она занималась вопросами законотворчества, административными проблемами, большое внимание уделяла внешней политике и многими другими. «Внешняя политика, — резюмирует Василий Ключевский , — самая блестящая сторона политической деятельности Екатерины. Когда хотят сказать самое лучшее, что можно сказать о ее царствовании, то говорят о ее внешних деяниях...»

Однако, уже в советский период деятельность этой императрицы пытались представить лишь как попытку повторения петровских преобразований, а саму Екатерину - личностью несамостоятельную, подверженную влиянию мошенников и фаворитов. При изучении истории XVIII века предпочтение отдавалось Петру и его реформам, Екатерина представала в роли последовательницы императора, а её деятельность – бледной тенью петровских реформ. Видимо, этим объясняется незначительное число монографий о правлении этой женщины, изданных в советское время. Хотя конец 80 – начало 90 годов характеризуется оживлением интереса к личности императрицы: переиздаются воспоминания о Екатерине её современников, появляется ряд интересных работ и монографий.

В деятельности Екатерины Второй есть много моментов, в отношении которых историки придерживаются одного мнения, но есть и моменты, вызывающие горячие споры. В целом историки и российские и зарубежные относятся достаточно критически к эпохе Екатерины, выделяя как минусы в ее политике, так и достижения.