Название: О балладе А.А. Фета «Легенда»

Вид работы: реферат

Рубрика: Литература и русский язык

Размер файла: 53.22 Kb

Скачать файл: referat.me-195445.docx

Краткое описание работы: Борис Садовской ещё в 1916 году указал на неожиданное метрическое соответствие двух разновременных русских баллад: «Илья Муромец» А.К. Толстого (1871) и напечатанной почти тридцатью годами раньше «Легенды» А.Фета (1843).

О балладе А.А. Фета «Легенда»

О балладе А . А . Фета «Легенда»

ВячеславКошелев

г. НовгородВеликий

БорисСадовскойещёв 1916 годууказалнанеожиданноеметрическоесоответствиедвухразновременныхрусскихбаллад: «ИльяМуромец»А.К. Толстого (1871) инапечатаннойпочтитридцатьюгодамираньше«Легенды»А.Фета (1843)¹ . Всодержанииобоихстихотворенийкритикнеувиделничегообщего, метрическийжерисунокобеихбаллад (чередованиечетырёх- итрёхстопногохореясобязательнымженскимокончаниемнечётныхимужскимокончаниемчётныхстихов) былабсолютносхожим:

А.Толстой. «ИльяМуромец»

Подбронёйспростымнабором,

Хлебакусжуя,

Вжаркийполденьедетбором

ДедушкаИлья…

А.Фет. «Легенда»

Вдольпоберегуполями

Едетсынкняжой;

Сорокотроковверхами

Следуюттолпой…

Приближайшемрассмотрении, однако, несложнонайтиобщиечертыивсодержанииобеихбаллад. Преждевсего, обаавторапредставляютоднуэпоху–условное“былинное”времясредневековойРуси. Этовремямеждутемотраженолишьв“попутных”бытовыхдеталяхиассоциациях–вцентретогоидругогобалладногоповествованияоказываетсягерой, “несогласный”современем. Ита, идругаябалладапредставляютнекоеусловноеиповидимостинецеленаправленноедвижениегероя (“едетбором”уТолстого, “полямиедет”уФета), вовремякоторогогеройразмышляетнадсвоимипроблемами. ПредметразмышленийтолстовскогоИльи–собственнаястаростьиобиды, состаростьюсвязанные: теобиды, откоторыхлучшеуехатьна“здоровыйвоздух”. Фетовский“сынкняжой”мучитсятем, чтосудьбаемуготовитнетотудел, ккоторомуонстремится: ондолжен“разгулятьсявполе”насоколинойохотеиготовитьсястатьвоином, аемубольшеподуше“увлечениемолитвы”ипоэтическаядеятельность: “Переписываеткниги, // Пишеткондаки…”КондаквобиходеПравославнойЦеркви–эточастьакафиста, хвалебногопеснопениявославуСпасителя, Богоматериисвятых, онсодержитглавнуютемуисполняемогоакафиста. Фетнеточноупотребляетэтовизантийскоепонятие, ноимеетввидупростостихи, которые“сынкняжой”пишетповнутреннемупобуждению.

Иутого, иудругогогероявкачествеидеалавозникаетпустыня, вкоторуюонстремится. Ивтом, ивдругомслучаеслово“пустыня”употребляетсяневосновном“географическом”значении. УТолстогоИльяедетпоклониться“государыне-пустыне”, тоестьстепномупростору, которыйпротивопоставляетсязамкнутомупространствукняжескогоКиева: “ДушновКиеве, чтовскрине…” (скриня–ларь, сундук). УФетамолодойпоэтвидитпещерустарца. “Ипустынногопростора // Онпочуялдух…”Здесьпонятие“пустынный”соотноситсяспонятием“пустынь”–одинокоежильёбогомольца, уклонившегосяотсует. Обратимвнимание, чтоитот, идругойгеройсвязываютспустынейпредставлениеоволе, просторе, хотятотидругойпод“пустыней”понимаютразное. ДляИльиэто“волядикая”, для“сынакняжого”–нечто, противопоставленное“неволежизнияркой”, которуюонуже“втайнеотлюбил”.

Обратимвниманиеинато, чтообебалладыавтобиографичны. ВбалладеТолстого, какужеотмечалосьисследователями, отразилисьегоотношениякодворуАлександраII (“Правдумолвить, длякняжого // Негожусьдвора…”; “Нетерплюбогатыхсеней…”). БалладаФета, опубликованнаяв 1843 году, накануневыпускныхэкзаменоввуниверситете, отразилаегораздумья“обокончательномнаправлениисвоегожизненногопути”: изначальночуждыйвоеннойкарьере, онрешилуступитьобстоятельствами“идтиввоеннуюслужбуинепременновкавалерию”² (ср. вбалладе“увлечениемолитвы”, противопоставленное“минутамбитвы”). Всоответствиисосвоейвнутреннейавтобиографичностьюобебалладыимеютоткрытыйфинал:

Толстой:

Истариклицомсуровым

Просветлелопять,

Понутруемуздоровым

Воздухомдышать;

Сновавеетволидикой

Нанегопростор,

Исмолойиземляникой

Пахнеттёмныйбор.

Фет:

Годыстрасти, годыспора

Пронеслисявдруг,

Ипустынногопростора

Онпочуялдух.

Слезсконя, оборотился

Котрокамспиной,

Снялкафтан, перекрестился–

Имахнулрукой.

Обаоткрытыхфиналаединывсвоейпротивоположности. РешениеИльивозвратитьсяв“государыню-пустыню”вполнеприветствуетсяавтором–ифиналприобретаетмажорныйоттенок. Заключительныйжест“сынакняжого” (“махнутьрукой”, поДалю, —“отступитьсяотчего-либо”) означает, видимо, отказотсвоихмечтанийипризнаниенеобходимостипокоритьсясудьбе…

В.И. Коровинвспециальнойстатье, посвящённойбалладамФета, оцениваетего«Легенду»какобразецнекоегоноваторстваФетавэволюциирусскойбалладывообще. Финалбалладырассматриваетсяимоднозначно: “сынкняжой”“оставляетсветскуюжизнь”…Идалее: “Юношапоступаетпозовусердца, руководствуясьнесоображениямирассудка, нетрадициямисемьи, анепонятнымиемужеланиями, которыевомногоразсильнееродительскойвласти, сыновнейлюбви, княжескихблагисоблазновмирскойсуеты. Вместестемегорешениепредстаётитогомдолгогоспорастрастей, которыйокончилсяпобедойтаинственныхвлеченийнадукоренившимисяпривычками, вековымиобычаями, освящённымитрадициями. Печалькнязяпорождена, такимобразом, внутреннейборьбойивыступаеткакеёвидимыйзнак, закоторымскрытоживоебиениепротиворечивыхчувств. Онтребуетразрешения, иврезультатеегочеловекобретаетнеобходимуюемудушевнуюцельность, спокойствиеигармонию”.

Всоответствиисэтимвнутреннимпсихологизмомнастроениявсябаллада“становитсянерассказомовнешнихсобытиях, апояснениемих”–ивозникаетважныймоментотличияФетаотвсейпредшествовавшейлитературнойтрадиции: “Вотличиеотдругихбалладников, Фетперестраиваетеёфабулу, кладявеёосновупреждевсегозатаённыеинеодолимыедушевныедвижения. Унегоконфликтуютнегерои, обуреваемыетемиилиинымистрастями (никакойборьбыипротивостояниянетмеждустарымимолодымкнязьями), апротиворечивыечувствавдушеодногогероя. БалладаФетаисключаетстолкновениеперсонажей, какэтобыловбалладахЖуковского, Катенина, Пушкинаидругих. Еёпредметомстановитсяконфликтвдушеодногогероя (другиеперсонаживыполняютлишьвспомогательныероли), неуклонностремящийсякразрешению. ВрезультатетакойперестройкиФетуудалосьглубже, чемегопредшественникам, передатьсложностьдушевнойжизниипсихологическитоньшемотивироватьповедениечеловека. Онпереключилвниманиесвнешнегонавнутреннее, чтопозволилоемувлирическомосвещениилаконичноиёмковоспроизвестипсихологическийдраматизмдушевногосостоянияличности”³ .

Кажется, чтоисопоставляемаяс«Легендой»позднейшаябалладаТолстогостроитсяпохожимобразом: внейтожеидётнерассказовнешнихсобытиях (внешне–геройтолько“едетбором”), анекое“пояснение”их. “ДедушкаИлья”ворчитпоповодутехпорядков, чтокнязьВладимирзавёлпридворе; приэтомнетинамёка, чтомеждукняземибогатырёмпроизошликакие-топредшествующиеотъездубогатыря“борьбаипротиворечие” (первыйпросто“обнёсчарой”второго); вместестембогатырьреализует“неодолимоедушевноедвижение”. Воттолькосо“сложностьюдушевнойжизни”ис“противоречивымичувствамивдушегероя”делообстоитхуже: “дедушкаИлья”впредставленииавторапривлекателенименнонеобыкновеннойцельностьюхарактера, чуждогокакихбытонибылометанийисомнений…

Впрочем, построенияВ.И. Коровинанеобходимоуточнить. Втрадицияхрусскойбаллады–утехжеЖуковского, КатенинаилиПушкина–вовсенебылаглавнойситуация“столкновенияперсонажей”, прямогоконфликта“героев, обуреваемыхтемиилиинымистрастями”. Скем, кпримеру, вступаетв“конфликт”героиня«Людмилы»Жуковского? Развечтос“Небом”и“Творцом”:

Чтопрошло–невозвратимо;

Небокнамнеумолимо;

ЦарьНебесныйнасзабыл…

МнельОнсчастьянесулил?..

В«Ольге», катенинскомвариантетогожесюжета, втораясторонаконфликтаназванаещёпрямее: “БогменяобиделСам…”Авзнаменитой«Светлане»итогонет: героиняизлюбопытстварешаетсянанехристианское“страшноегадание”–итолькотем, кажется, вступаетвконфликтспринятымиправославнымиустановлениями…Естественно, чтотакойконфликтможетиметьлишьединственноерешение: онинеможетбытьсколь-либочётким, ибополучаетхарактер“надличный”и“сверхличностный”: балладаинепретендуетнато, чтобы“столкновениеперсонажей”внейбылоравноправным. Втораясторонаконфликта, противостоящаягероюбаллады, –фантастическая, соотносящаясялибосБогом, либоссудьбой; споритьснеюбессмысленно (в«ПесниовещемОлеге»Пушкинабесполезнымиоказываютсявсеусилиягерояпротивостоятьпредсказаниюсудьбы). Сложившаясявпротивовесрационалистическойлогикеобыденности, балладаинемоглапредставить“обыденного”конфликта. Чащевсегопротивникомбалладномугероювыступаетсила“неопределённая-неопределимая” (какназвалаеёМаринаЦветаева⁴ ) –автореёподчаснерешаетсядажепрямоназывать (ср. заглавиеоднойизбалладЖуковского: «Баллада, вкоторойописывается, какоднастарушкаехаланачёрномконевдвоёмиктосиделвпереди»). Поэтомубалладныйконфликтчастопредрешён, игеройбаллады–тотжепушкинскийвещийОлег, –знаяособственнойгрядущейучасти, ничегоневсостояниипротивопоставитьиликак-то“исправить”нежеланныйфинал.

Этаособенностьбалладногоконфликтаобусловливаетособенноеэстетическоезначениедлянеёнекоей“загадочности”, “дьявольщины”ивообще“поэзиистрашного”. Страхстановитсяосновойэстетическогоэффектаклассическойбаллады, авозможностьпреодоления“ужасного”—её“двигателем”. Показательно, чтонекотороеосвобождениеот“страшного”вструктуребалладтогожеЖуковскоговозможнолишьнапутиприобщениякправославной“истине”. Поэтомуантиподомдьяволу (Асмодею) вбалладе«Двенадцатьспящихдев»выступаетсвятой“угодник”, “могучийстарец”, облегчающийучастьгероинь. Вообще, христианскиегероииподвижникивбалладах–традиционныеносителидобра, ивозникающиевсвязиснимисюжеты (баллада«Пустынник») неизменновыделяютсяизтрадиционной“страшной”балладнойатмосферы.

Впозднихрусскихбалладах, каковыинтересующиенасбалладыФетаиТолстого, поэзиястрашногоуженевыдвигаетсянапервыйплан. Дажепосюжетуфетовскиебалладывыглядятвполне“домашними”: извосьмитекстов, объединённыхФетомврубрике«Баллады», трипредставляютсобойдомашнийдиалогнянииребёнка: перваярастолковываетребёнкунекоесложноеявлениемираиапеллируеткособеннойтаинственностиэтогоявления. Приэтомпоэзия“страшного”обыкновеннозаменяетсяпоэзиейнедосказанногоинепонятного.

Показательныйпримерподобнойзамены–ранняябалладаТолстого«Гдегнутсянадомутомлозы...» (1840-егг.). Вокончательнойредакциионанапоминаетпростолирическоестихотворение: внейописываютсятанеципеснястрекоз, привлекающиеребёнка. Вфиналебалладывпеснескрываетсякакой-тонамёк:

Мыпесенокзнаемтакмного,

Мытактебялюбимдавно…

Смотри, какойбереготлогий,

Какоепесчаноедно!

Враннемвариантеэтотнамёкраскрывалсявжутковатойкартинке:

Дитяпобежалопроворно

Наголосманящихстрекоз,

Тамилбылглубокийичёрный

Итиноюомутпорос.

Стрекозынапирпоскорее

Приятелейчёрныхзовут,

Изнорсвоихжадныераки

Склешнямикдобычеползут,

Впилисявребёнкаитащат,

Итащатнасамоедно,

Болотоподнимрасступилось

Ивновьзатянулосьоно.

Ивновь, гденагнулисялозы

Отсолнцапалящихлучей,

Летаютипляшутстрекозы,

Зовутнеразумныхдетей⁵ .

Всеэтистрастибылибезжалостновычеркнутыавтором–оставленлишьнамёкнавозможноепродолжениесобытий. И.Г. Ямпольскийполагал, чтоТолстойхотелизбежатьсвязиэтогостихотворенияс«Леснымцарём»Гёте (впереводеЖуковского), нодело, кажется, невэтой (вовсенетакойявной) аналогии. Просто“открытость”инедосказанностьпроизводилаболеесильноеэстетическоевпечатлениеначитателя, чемнагнетённыйужасгибелимладенца, оставляяпростордляработыфантазии. ТотжеТолстойвбалладе«Курган»отбросил“последниешестьстроф, вкоторыхговорилосьотом, как, когдагаснетдень, накурганепоявляетсятеньзабытоговитязя, каконвздыхаетосвоейпромелькнувшейславе, сетуетнапевцов, которыеобманулиего, обещаябессмертие, ит.д. Влияние«Воздушногокорабля»австрийскогопоэтаИ.-Х. ЦедлицавпереводеЛермонтоваздесьсовершенноочевидно”⁶ . Опять-таки, кажется, делозаключалосьневбоязни“подражательности”, апростовтом, чтоэстетическиконстатациятогообстоятельства, что“витязяславноеимядонашихвремённедошло”, воздействовалагораздосильнее, чемпоэтическипредставленная“забытоговитязятень”⁷ .

Точнотакжеифетовские“умолчания”придаютегобалладамрасширительныйсемантическийореол. Вотбаллада«Змей». “Черноброваявдова”готовитсяктайномусвиданию; еёизбранник–некоеинфернальноесущество (“вяркихискрахдлинныйзмей”)…Кажется, что-тодолжнопроизойти–нонепроисходитрешительноничего, кромесамогоестественного:

Толькослышатсявсветлице

Поцелуидаслова.

Никакиенравственные, этическиемотивыФетаприэтомнеинтересуют: тривиальнаякартиналюбовнойвстречи. Атообстоятельство, чтолюбовникнесовсемобычный–чтож, сердцунеприкажешь…

Тоже–вбалладе«Лихорадка», выстроеннойвформедиалога. Разговоридётостаринномсуеверии: “девятьлихоманок”ходятпоночаммеждулюдьмии, целуя, поселяютвнихболезнь. Инеожиданныйфинал:

Верю, няня!.. Нетлишубы?..

Хотьвсегонепомнюсна,

Целовалакрепковгубы–

Лихорадкалиона?

Тоже–вбалладе«Тайна»: рассказдевушкиотом, каккнейпоночамприходитнекий“длядругихнезримый”гость. Ктоон, этотгость, –такиостаётсянеясным. Кдобруиликхудуеговизиты? Воднойизпромежуточныхредакций (всборнике«Стихотворения» 1856 года) Фет, дабыизбежатьдвусмысленности, далбалладедругоезаглавие–«Вампир»; итаинственный“гость”сразуоказывалсяпонятнымисоответственнымобщемусодержанию:

Всеговорят, чтояркийцвет

Ланитмоих–больной.

Имнеузнать, какжаркоих

Целуетмилыймой!

Но, готовяпоследнеесобраниесочинений, Фетпредпочёлоставить“недоговорённость”, предложивдвапринципиальноравнозначныхзаглавия: «Имнеузнать»и«Тайна». Структуражанратребовала“тайны”.

ВсеэтимотивытрёхфетовскихбалладпоказательносопоставитьспозднейшейбалладойТолстого«АлёшаПопович» (1871). Всвоёвремяэтабалладабылаотвергнутадвумяредакторамиведущихрусскихжурналовпопричине“безнравственности”еёсодержания. Балладаначинаетсятак:

1

Ктовесломтакловкоправит

Черезаирикупырь?

ЭтототПоповичславный,

ТотАлёша-богатырь.

2

Заплечамивидныгусли,

Авногахчервлёныйщит,

Супротивегоцаревна

Полонённаясидит…

Однакооказывается, чтоисторическиеи“богатырские”деталиповествованияздесьвродебысовсемнипричём. Геройбаллады–простоизвестный“птицелов”по“девичьей”части. Он, говорясовременнымязыком, “очереднуюлялькуукатывает”ивконцедобиваетсясвоего…М.Н. Катков, недопустившийэтубалладудляпубликациив«Русскомвестнике», свозмущениемписал: “Добрыймолодецпривёлдушу-девицуинеотпускаетеё, покаонане«сдастся», апоминованиинадобностионеёотпустит, каквподобныхслучаяхбывает…Приведённоекпростомувыражению, этобылобыгадко, новвычурныхприкрасах, раздушенное, идеализированное, возвышенноекапофеозу, этостановитсягажеивозмутительнее”. НаэтообвинениеТолстойшутливоотвечал, что, какемуудалосьвыяснить, ничего“возмутительного”непроизошло: “Поповичидевица, проплыв 25 минутналодке, сошлинаберегвдеревнепоназваниюПапсуевка…гдеихиповенчалдобрыйсвященникотецГерасимПомдамурский…”⁸

Междупрочим, всвоейбалладеТолстойоставалсяабсолютноверен“былинному”характеруАлёшиПоповича: этотбогатырьвоспринималсясовременникамиписателякак“бессовестныйсоблазнитель”, “дерзкийиловкийобманщик”и“бабийпересмешник”⁹ . Новданномслучаеегоподвелавсётажеэстетика“недосказанности”, предполагавшаяотсутствиенепосредственнойавторскойнравственнойоценкидействийбогатыря. АсклонноекпозитивистскойлогизированностичитательскоевосприятиевторойполовиныХIХстолетияузреловстольизысканномиподробномвоспеванииэротических“подвигов”Алёшипреждевсеготолстовскую“безнравственность”…

ОномоглобыувидетьнечтоподобноеиуФета, который, какмывидели, никакнеоцениваетнипорочнуюсвязь“чернобровой”вдовысинфернальнойдьявольскойсилой, нитяготениек“лихорадке”. Болеетого: мыдаженезнаем, “лихорадкалиона?”икто, собственно, “целует”героинюбаллады«Тайна»? Этотактайнойиостаётся…

Тяготениек“недосказанности”впоэзиивторойполовиныХIХстолетия, повидимостинесовместимоеспозитивизмомиоднозначностьючитательскоговосприятиятойжеэпохи, оченьярковыявляется, например, вбалладеА.Н. Майкова«Старыйдож» (1888), первойсредирядапопытокпозднейшихпоэтов“дописать”начатыйнабросокПушкина«Ночьтиха; впустынномполе…» (ср. опытывэтомродеВ.Ф. ХодасевичаиГ.А. Шенгели). Майков, вотличиеотдругих“последователей”Пушкина, “угадал”вэтих“четырёхстрочках”большуюбалладуотом, какстарыйдож, плывявгондолесмолодойженой, услышал“глупыеслова”песниожене, изменяющейстаромумужу. И–финал:

Аона–такровнодышит,

Наплечееголежит…

“Чтоже?.. Слышитильнеслышит?

Спитонаилинеспит?!”¹⁰

Конечный“вопрос”вданномслучаехарактерен: дляповествователятойэпохионозначалспецификусобственно“балладного”интересаипосвоейфункциибыланалогиченвопросу“Лихорадкалиона?”вбалладеФета.

Всёэто, кстати, моглососедствоватьспоэтикойпародии. ВотбалладаФета«Ворот»: диалогнянииребёнка. Егосодержаниесводитсякнаказунянирасстегнутьпередсном“воротурубашки”; воснекдетямприлетаетангел-хранитель: “Кольтвоюонвидитдушку, // Воротвскрыт–итихтвойсон…”ЭтанеобременённаядругимсодержаниембалладаудостоиласьпародииКозьмыПруткова, совпадающейсоригиналомкаквметрическом, такивсодержательномотношении:

Фет:

НадтобойГосподнясила!

Дай, яворотраспущу.

Ужподушкуякрестила—

Итебяперекрещу.

К.Прутков:

Весьисполненныйволненья,

Якорсеттвойразвязал, —

Тысосмехомубежала,

Яжзадумчивостоял…¹¹

ПародияКозьмыПрутковаозаглавлена«Памятьпрошлого (КакбудтоизГейне)». Поминание“русскогоГейне”непротиворечилообщейустановкена“балладность”втомсмысле, вкакомэтотжанрощущалсамФет. НекогдаАп.Григорьевзаметилоегобалладе«ГероиЛеандр»: “…Замечательното, чтоприсовершенномотсутствиирассказаособытии–этовсё-такибаллада”¹² . Казалосьбы, чтоже“замечательного”, есливбалладе, лиро-эпическомпроизведении, дактомужеосвещающемзнаменитыйантичныйсюжет, переосмысленныйвсвоёвремяФ.Шиллером, отсутствует“рассказособытии”? ДляФетажевэтойбалладеглавнымстановитсянесюжетсобственноидаженепередачачувствинастроенийгероев, авозможностьлирическогосамовыражения: основным“персонажем”балладыоказываетсясамавтор:

Бледенликтвой, бледен, дева!

Средьупругихволннапева

Ялюблютвойбледныйлик.

Подокномнавсёмпросторе

Тольковморе–тольковморе

Волнкочующийродник.

МеждутемдляФета (какидляАп.Григорьева) важно, чтоэто“всё-такибаллада”. Сжанромбалладысвязананекаяустойчиваятрадиция–и, всоответствиисэтойтрадицией, балладапредполагаетособенноевосприятие, отличноеотвосприятияиныхпроизведений. Вот, кпримеру, баллада«Надворенеслышновьюги…». Внейоченьмало“балладного”: рисуетсяобыкновенная, тихаяиспокойная“картинка”–няняиребёнок. Няня“всёпрядёт”, ребёнок“всёиграет”…Спокойныйосеннийвечер.

Вотзадумаласяняня,

Сосвечинагарсняла

Ипрекрасногомалютку

Ближексвечкеподвела…

Зачем-тонянезахотелосьпосмотретьна“черты”детскихпальчиков: “Что, напальчикахдорожки // Некружкамильзавиты?”Посмотрела–иотчего-тозаплакала, а“глядянанеё”, заплакалимальчик. Вотився“баллада”.

Ачто, собственно, увиделанянянадетских“пальчиках”–икчемуэтастраннаяпоэтическая“хиромантия”? В.И. Коровинпредположилединственный“вариант”: “Мирисполнензагадочныхтайн, апрекрасноедитяподстерегаетгибель. Ипронзившеедушунянистрашноепредчувствиепередалосьимальчику. Спокойствиекончилось, авжизньнянииребёнкавошлатрагедия”¹³ . Аможетбыть, няняувиделане“гибель”прекрасногоребёнка, а, допустим, его“дьявольское”происхождение?.. Иэтотвариантнеисключается.

ПосвидетельствуБ.В. Никольского¹⁴ , передсмертьюФетзаинтересовалсяэтойранней (напечатанав 1842 году) балладойинесколькоуточнилзаключительныевосемьстихов:

“Дай-канянеручки-крошки, —

Поглядетьнанихперсты, —

Что, накончикахдорожки

Некружкамильзавиты?

Ах, последнийдажепальчик

Безкружка, дитямоё!..”

Вотзаплакала–имальчик

Плачет, глядянанеё…

Ноиэтоуточнение (“последнийпальчик”–“безкружка”!) малочтоуточняет: речьидётокакой-тонароднойпримете, носчемименносвязанаэтапримета, неясно. Фету, впрочем, иненадо“ясности”: балладавегопредставлениипризванаотражатьтедушевныесостояния, которыенеподвластныпривычному“логическому”объяснению. Впрочем, подобноесвойствобылоприсущетрадициирусскойбалладывообще. ЕщёА.С. Грибоедов, указывая“несообразности”«Людмилы»Жуковского, отметилнекуюстранность: Людмиланежнообнимаетсвоегомилогодажепослетого, какузнаёт, “чтодомегогроб”…“Ябы, например, послеэтогониминутыснимнеостался”, —замечаетрецензент¹⁵ . Вместестемалогичностьпоступковгероеввходитвпоэтикужанрабаллады: точнотакжефетовской“чернобровойвдове”милнекто-нибудь, а“змей”, бледнойдевушке–вампир, а“сынкняжой”неизвестнопочему“пишеткондаки”…

Кажется, чтоФет, составляяосновноесобраниесвоихстихов, выделилнекоторыеранниетекстывспециальныйраздел«Баллады», именноисходяизпринципаалогичностиихсодержания. Показательно, например, чтопозднейшийсоставительполногособранияегостихотворенийБ.В. Никольский, отказавшийсяотавторскогосостава, враздел«Баллады»отнёсгораздобольшетекстов. ИныеизнихбыливообщеисключеныФетомизосновногосоставалирики («Подпалаткоюпунцовой…», «Крез», «Метель», «Курган»), другие–отнесеныкдругимразделам: «Подражаниевосточному» («Соловейироза»), «Разныестихотворения» («Тытаклюбишьгулять…»). Междутемонидействительнопожанруболеевсегоблизкиименнокбалладам–ноФетпочему-тонепосчиталихтаковыми.

Очевидно, чтоосновнымдостоинствомбаллады, каконеёпонимал, Фетсчиталеёмногосмысленность, даже“размытость”содержания, невозможностьлогическивыделитьвнёмнечто“однозначное”—именнопоэтомупринципувавторскомразделе«Баллады»объединеныстольразличныепроизведения.

«Легенда», завершающаяэтотраздел, тожеалогичнаимногозначна–инесодержитконечногоответанавопрос, чтоже, собственно, поэтимеетввиду. Собираетсяли“сынкняжой”уйтиизмирскойжизниипосвятитьсебямонашеству? Илион“махнулрукой”, сожалеяоневозможноймечте? Илиречьидётотяготенииктворчеству, котороеневозможнонакняжескомпрестоле?..

Обратимвниманиенахарактернуюантиномию, организующуюэтубалладу: антиномиюмолодость–старость. Геройбаллады–олицетворениемолодости, чтоподчёркиваетсяужеегоположением: не“князь”, а“сынкняжой“. Емупротивостоятдванедействующихстарика: “старый”князь-отеци“старец”пустынник. Геройнаходится“вперегаресил”, тоестьвтомсложномсостоянии, котороетребуетнайтиразумноеприменениеуже“перегорающим”силам. Егоотецчувствуетэтот“перегарсил”иотправляетсына“разгулятьсявполе”, тоестьупотребитьсилынатрадиционноекняжескоемолодечество–соколинуюохоту. Ноэтопредприятиенеустранит“сыновнейкручины”, ибопричины“молодойтоски”болееглубокиинапоминаютпозднейший“онегинскийкомплекс”: “сынакняжого”охватывают“веригимолодойтоски”, причёмонужеуспел“полюбить”эти“вериги”, вжитьсявних…

Другой“старец”тожетолькоупомянут: этообитатель“пустынногожилища”. Важностьегодлямолодогокнязяопределяетсятеминетрадиционнымидеяниями, которыесовершаютсяна“пустынномпросторе”. Существоэтихдеяний, призванныхутолить“душевнуюжажду”, раскрытоФетомвстихотворении«Присветелампадынадчёрнымсукном…», написанномвтотжепериод, когдаи«Легенда», нонапечатанномавторомединственныйраз–в 1846 году:

Присветелампадынадчёрнымсукном

Монахседовласыйсидит

Ирукописьдержитвиссохшихруках

Иврукописьмолчаглядит.

Икрасноепламя, вставая, дрожит

Наумномлицестарика;

Старикнеподвижен, –итолькопорой

Листыотгибаетрука.

Иверитонбардапевучимсловам,

Хотьднейтехдавноневидать:

Онипередним, вегокельенемой, —

Пронихемусладкочитать…

Исладкоигорько!.. Ведьжилижони

Иверилитайнойзвезде…

Ивзорнараспятье…Итихослеза

Бежитпогустойбороде…

Здесь“монахседовласый”–это, собственно, образчитателя: именнотакогорода“духовный”собеседникнеобходимимолодомукнязю-поэту, сочиняющему“кондаки”втуэпоху, когдаихмогличитатьипониматьлишьоченьнемногие. Вспоминаяв«Раннихгодах…»своипервыепоэтическиеопыты, Фет, вмемуарахсвоихвовсенесклонныйкизлишнимвосторгам, выделил-такисвоегопервогоособенного“читателя”, АполлонаГригорьева, отметив:

“Бывалислучаи, когдамоёвдохновениевоплощалопереживаемуюнамисообщатоскливуюпустотужизни. Сидязаоднимстоломвтечениедолгихзимнихвечеров, мынаучилисьпониматьдругдруганаполуслове <…>

—Помилуй, братец, —восклицалАполлон, —чегостоитэтапечка, этотстолснагоревшейсвечою, этизамёрзлыеокна! Ведьэтооттоскипропастьнадо!

Ивотпоявилосьмоёстихотворение

Неворчи, мойкотмурлыка…–

долгоприводившееГригорьеваввосторг. Чутоконбылнаэто, какЭоловаарфа”¹⁶ .

“Старец”баллады«Легенда», всущности, долженбылвыполнятьдля“сынакняжого”, обременённогопоэтическимдаром, подобнуюжероль…Такза“древнерусским”антуражемпроглядываетвечный“поэтический”смыслэтойстраннойпритчи.

Онаориентировананапушкинскую«ПесньовещемОлеге». Причёмперекличкиспушкинскойбалладойнестольвнешние, каквбалладахТолстого. Последнийчастопростоориентировалсянаритмическийрисунокпушкинского«Олега», используяудачныевыражения (в«ПеснеопоходеВладимиранаКорсунь»: “Вы, отроки-други, спускайтеладьи…”–ср. уПушкина: “Вы, отроки-други, возьмитеконя…”). Фетприменяетболееглубинныйприём. Так, Г.А. Гуковскийзаметил, чтовпушкинскойбалладеоченьскуденсобственноповествовательныйантураж“древнерусских”деталей: “Переднами–народдикий, воинственный, суеверный; нопоэтическинеустроенный; этонарод-наездник, номад; вбалладенигденеописаныдома, постройки; онався–поднебом, идажепирОлегапроисходитнеясногде, иедетОлег«содвора», атризнавконцебаллады–нахолмеубрега”¹⁷ . Переднами–сознательныйпоэтическийприём: автор«РусланаиЛюдмилы»ужеизображалдругиекняжиепиры. Пушкинсознательноизбегаетбытовойдетализации: емувданномслучаеважнаименносама (тоже–многосмысленная!) “притча”.

В«Легенде»Фета–тотжеприём. Всёдействие–“вполечистом”; изпостроек–только“пещеразаоврагом”; изукрашений–только“золотыестремена”ирасшитыйчепракконя. Делоневантуражеиневукрашениях, авовнутреннемсмыслетого, чтопроисходит.

Ачтоименнопроисходит–неоченьясно. Нозамысел–иноваторство–Фетазаключаетсяименновэтойизначальной“загадочности”целого.

Список литературы

1. СадовскойБ. Ледоход. Пг., 1916. С.58–59.

2.ФетА. Ранниегодымоейжизни. М., 1893. С.261.

3.КоровинВ.И. Фетиегобаллады // А.А.Фет. Традицииипроблемыизучения. Сб. научн. трудов. Курск, 1985. С.10–11.

4.ЦветаеваМ.И. Два«Лесныхцаря» // Простосердце. СтихизарубежныхпоэтоввпереводеМариныЦветаевой. М., 1967. С.90.

5.ТолстойА.К. Полн. собр. стихотворений: В 2т. Л., 1984. Т.1. С.113, 510.

6.ЯмпольскийИ. Серединавека. Очеркиорусскойпоэзии 1840–1870гг. Л., 1974. С.122–123.

7.ТолстойА.К. Полн. собр. стихотворений. Т.1. С.114–115; 510–511.

8.Цит. по: ТолстойА.К. Полн. собр. стихотворений. Т.1. С.565–566 (примеч. Е.И.Прохорова).

9.ТакегохарактеризовалК.С.Аксаковвстатье«БогатыривремёнвеликогокнязяВладимирапорусскимпесням» (1852). См.: АксаковК.С. Эстетикаилитературнаякритика. М., 1995. С.253.

10.МайковА.Н. Избранныепроизведения. Л., 1977. С.286.

11.П.Н.Берковпредположил, что“ПрутковисходилизстихотворенияВ.Бенедиктова«Япомню: былатыребёнком...» (1857)”, нотаминойметринетситуации“расстёгивания”. См.: КозьмаПрутков. Полноесобраниесочинений, дополненноеисверенноепорукописям / Вступ. ст., ред. ипримеч. П.Н.Беркова. М.–Л., 1933. С.118, 547.

12.Отечественныезаписки. 1850. Т.68. №7. Отд.5. С.66.

13.КоровинВ.И. Указ. соч. С.13.

14.Вкн.: ФетА.А. Полн. собр. стихотворений: В 3т. СПб., 1901. Т.1. С.VIII.

15.ГрибоедовА.С. ОразборевольногопереводаБюргеровойбаллады«Леонора» // ГрибоедовА.С. Сочинения. М., 1988. С.366.

16.ФетА. Ранниегодымоейжизни. М., 1993. С.152.

17.ГуковскийГ.А. Пушкинирусскиеромантики. М., 1965. С.331–332.