Идеал человека в литературе

За время существования человечества минуло много исторических эпох. Бурные ветры перемен сметали песочные замки старинных устоев и повесть жизни начинала новый виток спирали. Каждое время формировало свой идеал человека, которого прославляли в веках современники. Поскольку сегодня наш взор обратился в сторону тех лет, которые историки называли средневековьем, попытаемся сначала определить, что же такое средневековье.

Согласно словарю Брокгауза и Эфрона средневековьем называется тысячелетие 476 - 1492г., от падения западной Римской империи до открытия Америки. Развитие феодализма и католицизма. С одной стороны, короли в союзе с горожанами вступают в войну с феодалами и побеждают, с другой, гуманизм эпохи Возрождения выдвигает против католической духовной тирании идеи о правах личности, начала свободной мысли против начал авторитета слепой веры, античную жизнерадостность против христианского аскетизма. Развивается наука - изобретено книгопечатание, открыт порох, плывут в сторону американского материка корабли. Противоречивое и романтическое время, не правда ли?

Каким же должен быть идеал человека - личности в такой момент, каким его видят служители лиры и простые люди? Конечно, прежде всего свободным. Свободным физически и духовно. Герои отправляются в дальние странствия, ищут славы, удачи, счастья. Им чужд затхлый мир феодального подворья, пусть даже сами они - феодалы. Князь Игорь отправляется в Половецкие земли. Кто он - завоеватель, освободитель? Современнику это почти неважно, главное, князь - великий Воин, готовый бросить вызов любому грозному врагу.

Бесстрашный Тристан едет в далекую Ирландию, не смотря на грозящие ему опасности. Безусловно, средневековый герой храбр и легок на подъем. Если раньше примером для подражания должны были служить жития святых, то сейчас у мальчишек горят глаза при упоминании о живых людях из плоти и крови.

К цели ведет не фанатичная вера в некие нематериальные и абстрактные идеалы. В образе героя появилась новая отличительная черта, присущая опять-таки живому человеку - любовь. Любовь, как самое возвышенное и сильное из всех чувств, толкает на еще более дерзкие и отчаянные поступки, чем жажда приключений.

Вспомним Ромео и Джульетту. Любовь заставляет забыть многолетнюю кровавую вражду двух родов. И, как ни парадоксально, хотя трагичнее конец для этой потрясающей истории придумать трудно, в читателе, помимо грусти, к последней странице рождается какое-то огромное светлое чувство, готовое подхватить человека на свои могучие крылья и сделать во сто крат сильнее.

Честь звания, мундира, рода, имени много значит для нашего героя. Любое неосторожное слово и даже взгляд могут стать основанием для кровавого поединка. Здесь прослеживается довольно странное противоречие. С одной стороны, власть любви, с другой стороны, власть силы. Не секрет, что далеко не всякий, кто лучше других владеет шпагой, на самом деле также часто оказывается прав. Но противоречие это только видимое. На самом деле, потому и нередко заканчиваются литературные произведения счастливым концом, что автор вкладывает всепоражающий меч в руки правого с единственной целью - покарать виноватого.

По всей Европе идет охота на ведьм, свирепствуют болезни и невежество, горят костры инквизиции. В такой ситуации людям жизненно необходима спасительная соломинка, ухватившись за которую можно спастись от безумства окружающего мира. И вот приходит он, герой. Сильный, отважный, честный, добрый, справедливый, всепобеждающий. И все сразу же становится на свои места. Трепещет поверженный злодей, в мире воцаряется порядок и справедливость. Множество примеров такого чудесного спасения от всех напастей можно найти в историях времен войны Алой и Белой розы.

Вы не находите, что такая ситуация очень уж напоминает наш сегодняшний день? В момент, когда люди теряют моральные ориентиры, им обязательно нужен герой - избавитель. Однако, горький исторический опыт показывает, что чем дольше ждать чудесного избавления, тем тяжелее придется добывать его потом своими руками. Вот это как раз не мешало бы понять как можно раньше. Иначе может оказаться, что за шесть веков костры инквизиции не на столько остыли, как может показаться на первый взгляд.