"Бесчестье" "Осени в Петербурге", или "Безнравственное безволие" и нравственная воля

"Бесчестье" "Осени в Петербурге", или "Безнравственное безволие" и нравственная воля

Василий Пригодич

Дж. М. Кутзее. Бесчестье. Осень в Петербурге: Романы / Перевод с английского С. Ильина. СПб. Издательство "Амфора". 2004. Тираж 10000 экземпляров. 590 С.

Южноафриканский прозаик Джозеф (иногда пишут – Джон) Максвелл Кутзее в 2003 г. был удостоен Нобелевской премии. Это вторая "нобелевка" (так говорила Ахматова) в истории литературы Южноафриканской республики. Первым лауреатом в 1991 г. стала Надин Гордимер, автор многих романов (род. 1923 г.). В ЮАР существуют две мощные литературы: англоязычная и на языке африкаанс (бурском).

Несколько фраз о биографии "нобелиата". Кутзее родился 9 февраля 1940 г. в городе Уорсестер близ Кейптауна в семье потомков голландских переселенцев. Окончив Кейптаунский университет, он в 1960 г. становится "бакалавром гуманитарных наук", через три года – магистром, в 1969 г. в Техасском университете получает степень доктора философии. С 1971 г. – профессор Кейптаунского университета (английский язык, история мировой литературы). Кутзее много путешествовал по Европе, несколько лет прожил в Австралии. Его перу принадлежат повести и романы: "Сумрачная земля" (1974), "Из глубины страны" (1977), "В ожидании варваров" (1980), "Жизнь и время Майкла К." (1983), "Мистер Фо" (1987), "Железный век" (1990), "Осень в Петербурге" (1995), "Бесчестье" (1999) и книга статей "Белое письмо" (1998). Романы "В ожидании варваров" и "Жизнь и время Майкла К." переведены на русский язык. Джозеф Кутзее в первый раз за всю историю англоязычной литературы дважды удостаивался британской Букеровской премии: в 1983 г. – роман "Жизнь и время Майкла К.", 1999 г. – "Бесчестье".

Разговор начнем с романа "Бесчестье". Сюжет романа достаточно прост: телесные и духовные "приключения" 52-летнего профессора-филолога Дэвида Лури, выгнанного из Кейптаунского университета за "морально-бытовое разложение", как писали в советские годочки, т.е. за связь со студенткой. Он уезжает на ферму к дочери-лесбиянке, ее насилуют чернокожие кафры, она "оставляет" ребенка и собирается выйти замуж за соседа-негра. Профессор частенько наезжает с фермы в ветеринарную клинику в близлежащем городке, где помогает гуманно умерщвлять старых и больных собак. Дэвид сомневается в бытии человеческой души, но в существование души у животных он, кажется, верит. Читатель скажет, что за ерунда на постном масле. Нет, не ерунда. Все на самом деле исключительно трагично и глубоко. Вспомним чеховское "трагизм мелочной жизни".

Прежде всего автор неимоверно культурен. Писательница Людмила Улицкая (биолог по "базовому" образованию) как-то обмолвилась: "Человек создает культуру как моллюск, выделяющий из своей раковины створки собственной мантии". Как филолог по "базовому" образованию, скажу проще: Кутзее выделяет культуру, как почки мочу. Роман весь пронизан тончайшими литературными аллюзиями, намеками, нюансами, скрытыми цитатами. Все исключительно вкусно написано. Кстати, в романе есть романтическая "вставная новелла": герой пишет оперу "Байрон в Италии" (либретто и музыку), своих любовниц он проецирует на образ возлюбленной величайшего английского поэта. Читатель! Это тебе ничего не напоминает? Правильно: роман Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита" ("античная" линия Иешуа Га-Ноцри). Для "Бесчестья" характерен какой-то запредельный, сладкий и горький, нежный и грубый, посюсторонний и потусторонний изощренный психологизм. Большая литература – она и в Африке – большая литература.

В обезбоженном космополитическом (употребим новейшее словечко – глобалистском) мире Дэвида Лури все просто и сложно, обыденно и трагично. Он сам причисляет себя к "клирикам пострелигиозного века " (С. 12), к людям "послехристианской, послеисторической эпохи, эпохи ликвидации грамотности" (С. 49). Хорошо сказано! Герой стареет, теряет витальные силы. Как врач фиксирует течение болезни, романист дробно и подробно описывает истечение и истончение грешной души. Походя, без надрыва и нажима Кутзее касается чудовищного расового антагонизма в ЮАР, выплеснувшегося кровавой волной в результате "перестройки", демиургом которой был последний белый президент Леклерк. Всего не скажешь в рамках стандартной статьи... Не все же литературные эклеры с жирным кремом "трескать", иногда полезен горьковатый черный хлебушек, посыпанный солью отчаяния.

Жанр "Осени в Петербурге" определить довольно затруднительно. Попробуем так: антикварно-фантастический (!!!) роман. Действие происходит в октябре 1869 г. В столицу Российской империи приезжает из Дрездена Федор Михайлович Достоевский, узнавший о самоубийстве (убийстве?) пасынка Павла Александровича Исаева, сына своей умершей первой жены. В Петербурге его, как Дэвида Лури из "Бесчестья" ожидают, в свою очередь, духовные и телесные приключения.

Почему роман антикварный? В книге безупречно воссоздана атмосфера Петербурга Достоевского: топография, обороты речи, быт, костюмы, аксессуары и т.д. Нет никаких сведений о том, что Кутзее когда-либо навещал Ленинград-Петербург, следовательно, все эти скрупулезные сведения получены им из скрупулезно изученных комментариев к Полному собранию сочинений и писем Ф.М. Достоевского в 30 томах. Это издание, предпринятое в течение двух десятилетий моими коллегами по Пушкинскому Дому, поверь, читатель, – научный подвиг. В романе нет ни одной явной фактической ошибки. Это, в свою очередь, писательский подвиг. Необходимо отметить талантливую работу переводчика С. Ильина, который мастерски стилизовал "язык" старой России.

Почему роман фантастический? Пасынок писателя – реальный исторический персонаж (давно опубликованы письма к нему Достоевского) пережил отчима на двадцать лет, был женат, имел двух деток и умер на своей постели. Достоевский проводит фактическое и психологическое расследование причин смерти Павла. О чем книга? Да все о том же: о сиротстве человека в сей юдоли плача, о любви небесной и земной, о любви преступной (тема педофилии, воплощенная Достоевским в "Исповеди" Ставрогина – героя гениального романа "Бесы" (1873 г.), о смерти неминучей, о "крови по совести", о политической провокации, о свободе слова и свободе молчания, о "безнравственном безволии" (С. 326). Главным героем "Осени в Петербурге" становится Сергей Геннадиевич Нечаев. Читатель, слышал ли ты когда-нибудь слово "нечаевщина"? Напоминаю.

С.Г. Нечаев (1847-1882 г.) – революционер, основатель тайного террористического общества "Народная расправа", друг знаменитого анархиста М.А.Бакунина, автор печально известного "Катехизиса революционера", в котором разрешалось из высших соображений убивать, лгать, провоцировать, выдавать жандармерии друзей и т.д. "Народная расправа" была поделена на "пятерки", которые Нечаев хотел "повязать кровью". Осенью 1869 г. нечаевцы убили в Москве студента И.И. Иванова, который якобы был "предателем". По этому делу было осуждено 85 человек. Нечаев бежал за границу, но в 1872 г. был как уголовный преступник выдан швейцарским правительством царским властям и осужден на 20 лет каторги. Умер от водянки в Петропавловской крепости. Учение и жизнь террориста оказали огромное воздействие на молодого Ленина, который по лекалу "Народной расправы" основал партию "нового типа". Нечаев стал прототипом Петра Верховенского – провокатора и убийцы из "Бесов". Итак, "Осень в Петербурге" можно охарактеризовать как одновременно "преуготовление" (употребим стародавнее словечко) и послесловие к "Бесам" (автор не раз цитирует старинное присловье "Лес лесом, а бес бесом"). Нечаев, по версии Кутзее, и явился причиной смерти Павла... Духовное ратоборство Достоевского с Нечаевым – сюжетный стержень романа. Кутзее противопоставляет кровавую практику Нечаева высоким устремлениям декабристов и петрашевцев. Достоевский как деятельный участник этого революционного кружка стал одним из самых известных политических заключенных в истории... XXI век застит небо истории такими кровавыми сполохами, что книги, в которых прослеживаются и очерчиваются идеологические источники терроризма, становятся куда более актуальными, чем свежий номер информационно-аналитической газеты.

Южноафриканский романист гениально моделирует сложную, контрастную, переливающуюся, фосфоресцирующую психику гениального Федора Михайловича, сочетавшего в душе болезненную святость и "бездны содомские", гордыню и юродство, благородство и подлость, веру во Христа и поведенческое неверие. Все так, все именно так, читатель. Напомню проникновенные слова Достоевского: "Через великое горнило сомнений моя осанна прошла". Образ русского писателя, который мечется между раем и адом, притягивает, завораживает, пугает, ужасает, вызывает и любовь к нему, и жалость, и презрение. Некислые, как теперь принято изъясняться, "африканеры" (потомки белых переселенцев) книги строгают. Интеллектуальные романы для "высоколобых" зачастую читаются увлекательней и занимательней, нежели приключенческие книжки и детективы.

"Осень в Петербурге" ко всему прочему еще и любовный роман: сердце Достоевского разрывается между высокой любовью к своей второй жене (в девичестве А.Г. Сниткиной) и сжигающей страстью к некоей А.С. Коленкиной. На свободу – с чистой совестью. С чистой совестью рекомендую всем книгу Кутзее...