Название: Обличение пошлости и мещанства в рассказах А. П. Чехова.

Вид работы: сочинение

Рубрика: Литература и русский язык

Размер файла: 17.24 Kb

Скачать файл: referat.me-200223.docx

Краткое описание работы: Обличение пошлости и мещанства в рассказах А. П. Чехова. Автор: Чехов А.П. Чем выше человек по умственному и нравственному развитию, тем он свободнее, тем большее удовольствие доставляет ему жизнь.

Обличение пошлости и мещанства в рассказах А. П. Чехова.

Обличение пошлости и мещанства в рассказах А. П. Чехова.

Автор: Чехов А.П.

Чем выше человек по умственному и нравственному развитию, тем он свободнее, тем большее удовольствие доставляет ему жизнь.

А. П. Чехов

“Меня будут читать лет семь, семь с половиной, а потом забудут”, — говорил А. П. Чехов.

Пожалуй, ни один из великих писателей не был так скромен в оценке своего труда.

Навеки связан Чехов с судьбами Родины и с тем, что она пережила, и с тем, что ее ждет в будущем.

В начале своего творческого пути Чехов сотрудничает в юмористических журналах “Осколки”, “Стрекоза”, “Будильник”.

Грозной опасностью для неокрепшего таланта Чехова была обстановка жестокой политической реакции, которая наступила в России в 1881 году после убийства народовольцами Александра II.

“Люди боялись громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, боялись помогать бедным, учить грамоте” — так позднее описывал А. П. Чехов это страшное время в своем рассказе “Человек в футляре”. Особенным гонениям подвергались просвещение и печать. Циркуляр министра просвещения о “кухаркиных детях” закрыл доступ в высшие учебные заведения выходцам из народа. Однако все усилия мракобесов не могли остановить культурного развития России. Во всех областях культуры уже намечался подъем.

Поиски своего пути в большую русскую литературу для начинающего писателя были трудными. Но неодолимое стремление к правде, отвращение к мещанству и пошлости, деспотизму и насилию, никогда не покидавшее писателя сознание своей принадлежности к классу тружеников с первых же лет литературной деятельности определили его творческое лицо.

Один из первых рассказов Чехова “За яблочки” (1880 г.) свидетельствует о том, что писатель не просто подмечал те или иные стороны жизни, а стремился вызвать в читателе ненависть к произволу. Чехов смеялся над писателями, которые не снисходят до описания обыкновенной жизни и обыкновенных людей. “Граф, графиня со следами когда-то бывшей красоты, литератор-либерал, обедневший дворянин, музыкант-иностранец, тупоумные лакеи, няни, гувернантки, немец-управляющий, эсквайр и наследник из Америки...” — с иронической усмешкой перечислял он персонажей этих литераторов в юмореске “Что чаще всего встречается в романах, повестях и т. п.?”

Молодой писатель не искал сложных сюжетов, не ставил своих героев в трудные положения. Зоркий глаз художника находил смешное и печальное в обычном.

Вот чиновник Митя Кулдаров из рассказа “Радость” (1883 г.), торжествующий, что его имя попало в газету. “Ведь теперь меня знает вся Россия!” — повторяет он, захлебываясь от восторга, хотя радоваться, собственно, нечему: в газете написано, что “коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров.., находясь в нетрезвом состоянии, поскользнулся и упал под лошадь...”. Но так бедна событиями жизнь этого чиновника, так отупел он от убожества той жизни, что крохотная заметка в скандальной хронике превращается для него в грандиозное событие.

Вот Макар Кузьмич Блесткин, хозяин убогой цирульни (“В цирульне”, 1883 г.). У него отняли невесту, родители нашли ей жениха побогаче. В отместку Макар Кузьмич отказывается достричь даром отца невесты, который равнодушно сообщил ему эту печальную новость. Так тот и уходит с выстриженной наполовину головой. Макар Кузьмич искренно любит свою невесту, но маленький, пришибленный сознанием своего ничтожества человек, он не умеет да и не смеет иначе выразить свою обиду и отчаяние.

Знаменитый чеховский лаконизм, умение “говорить просто о важном” пришли к писателю не сразу. На его ранних вещах лежит печать поспешности. Начинающий автор прощает себе и многословие, и грубоватую шутку. Но с каждым новым рассказом все яснее проявлялись черты нового, чеховского стиля.

Автор обращался непосредственно к маленьким людям, из среды которых вышел сам. Он не щадил их, не пытался их оправдать. “Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть”, — говорил писатель.

Персонажи его рассказов: крестьянин, помещик, квартальный надзиратель, адвокат, провинциальный актер, чиновник, скучающая барыня — все они, обрисованные двумя-тремя штрихами, стоят перед нами, как живые, очень разные, не похожие друг на друга и вместе с тем связанные одной общей, роднящей их чертой. Все они люди общества, разделенного на угнетаемых и угнетателей. Человек без чина в этом обществе — “ничего, недоумение, эфир”. Случайная встреча двух старых школьных товарищей в рассказе “Толстый и тонкий” (1883 г.) сразу превращается во встречу малого чина с большим, как только тонкий узнает, что его одноклассник стал важной особой, “его превосходительством”.

Экзекутор Червяков (“Смерть чиновника”, 1883 г.) умер от страха, чихнув нечаянно на лысину сидящего впереди генерала. Герой рассказа “Чтение” (1884 г.) Мердяев так отупел, что едва не сошел с ума, когда начальство приказало ему для расширения кругозора читать книги.

Все явственней начинает звучать в рассказах Чехова боль за угнетенный народ России. Именно в рассказах о народной жизни впервые проявились замечательные свойства чеховского таланта: лиризм и глубокое проникновение в душу человека. Самое страшное в судьбе Ионы (“Тоска”), а также в судьбах Дениса Григорьева (“Злоумышленник”) и токаря Петрова (“Горе”) в том, что они живут “словно в тумане”, не могут дать себе отчета, почему в их-жизни так много горя. Общественный строй обрекал их не только на нищету, но и на духовное убожество.

Низкопоклонство в царской России было неизбежным следствием полицейско-бюрократической системы. Виртуоз угодничества — полицейский надзиратель Очумелов из рассказа “Хамелеон”. Набедокурившая на улице собачка на протяжении нескольких минут превращается у него то в “бродячий скот”, который надо “немедля истребить”, то в “нежную тварь, собачку”, которую он берет под свою защиту, как только выясняется, что это щенок генерала.

Если в начале своего творческого пути Чехов смеялся над духовным убожеством мещанина, то в более поздних произведениях он обличает обывательщину как страшное общественное зло.

Рассказ “Человек в футляре” завершил тему, которая прошла красной нитью через все творчество Чехова, — тему разоблачения реакционной и трусливой сущности царского режима.

Отгороженный от жизни своим футляром — тесной, похожей на гроб спальней, темными очками, калошами, зонтиком, фуфайкой, Беликов боится всего: книг, свободной мысли, смеха, езды на велосипеде. Всякий, не предусмотренный циркуляром поступок, вызывает у него чувство страха: “Как бы чего не вышло”. Беликов — труп, заражающий своим ядом окружающих. “Человек в футляре” — это смертный приговор строю, порождающему Беликовых.

Глубоко ненавистен Чехову земский врач Старцев (“Ионыч”). Старцев мечтал когда-то о любви, о полезной и красивой жизни, но засасывающее влияние окружающей его мещанской среды убило в нем все хорошее, превратило его в обывателя, смысл жизни которого — бессмысленное накопление. Старцеву безразличны люди, безразлично будущее страны, в которой он живет. Страсть к желтеньким и зелененьким бумажкам убила в нем человека и гражданина.

Герой рассказа “Крыжовник”, всю жизнь мечтавший о маленьком счастье, наконец достиг его, но какой ценой! При виде его счастья охватывает “тяжелое чувство, близкое к отчаянию”. Он даже внешне стал мало похожим на человека. Глядя на него, кажется, что он “того гляди хрюкнет”. “Когда-то в казенной палате он боялся даже для себя лично иметь собственные взгляды”, теперь у него появились мысли, но какие мысли! “Образование необходимо, но для народа оно преждевременно”, “телесные наказания вообще вредны, но в некоторых случаях они полезны”.

Немало времени прошло со дня смерти А. П. Чехова, но каждое новое поколение видит в нем современника и друга. Художественное новаторство писателя имеет огромное значение для развития русской и мировой литературы XX века. Л. Толстой считал А. П. Чехова несравненным “художником жизни”, который “создал совершенно новые... для всего мира формы писания”.