Молчалин замечательный тип метко схвачено это лицо, безмолвное, низкое, покамест тихомолком пробирающеес

Сердце мое полно сочувствия…

Уже столько лет имя Молчалина — символ «низкопоклонника и дельца», как кратко охарактеризовал своего ровесника блистательный Чацкий. На фоне Александра Андреевича Чацкого выглядит Алексей Степанович Молчалин не блестяще, это правда... Вот только сопоставляем мы их нечестно, но по справедливости. Хоть Чацкий небогат (три-четыре сотни крепостных душ), да зато родня и знакомства его таковы, что ему до министров и тянуться не надо — они люди одного круга: он воспитанник Павла Афанасьевича, «друга Андрея Ильича покойного сынок», старуха Хлестова «за уши его дирала, только мало»… Легко ему блистать в обществе умом и взглядами, а уход со службы не сделает его голодным и неприкаянным, так как у него есть именьице, которым, правда, он «управляет оплошно».

У Молчалина нет имения, нет родни. Житель трижды провинциальной Твери, он ни при каких условиях не поднялся бы по службе выше 12 класса, несмотря на свой ум и волевой характер. Судите сами, каково ему слушать попреки:

Безродного пригрел и ввел в мое семейство,

Дал чин асессора и взял в секретари,

В Москву переведен через мое содейство…

А Софья Павловна нехотя заметит, что Молчалин

При батюшке три года служит.

Тот часто без толку сердит,

А он безмолвием его обезоружит…

Само пребывание молодого человека в доме, где есть барышня на выданье, уже для него оскорбление. Это молчаливое признание того, что он не смеет и подумать претендовать на руку и сердце хозяйской дочери, что он раб, холоп, не мужчина, человек без достоинства и чести. Как это может выносить такой честолюбивый и умный человек, как Молчалин?!

В том, что он честолюбив, не сомневается никто. Но умен ли он? Я считаю, что очень умен. Начнем с того, что вся архивная деятельность держится на нем, поскольку его «шеф» исполнением обязанностей себя не обременяет: «Подписано, так с плеч долой». Вероятно, не утруждают себя и служащие у Фамусова «все больше сестрины, свояченицы детки», но «крестишки и местечки» достаются им просто так там, где приходится в поте лица трудиться «деловому», но не «своему» Алексею Степановичу. А ему вместо благодарности — попреки.

Я думаю, что молодой чиновник презирает всех этих баловней счастья. Его беседа с Чацким в третьем действии буквально наполнена ядом, а ваш высокомерный герой принимает все за чистую монету. Уже зная взгляды соперника, Молчалин утрирует свою «умеренность и аккуратность», но в его блистательных репликах все время сквозит желание пробиться во что бы то ни стало, и, проникнув в общественную игру и изучив до тонкости ее правила, он играет, манипулирует людьми, умеет вовремя выступить и вовремя уйти в тень. Вот час его торжества, но пока еще тайного. Он обошел счастливчика Чацкого в службе, в любви, обойдет в конце концов и в счастье.

Но эта победа по-прежнему должна быть скрыта от людей. Они по-прежнему будут видеть в нем то ли лакея, то ли чиновника на побегушках при маститом управляющем и говорить в полной уверенности: «С такими чувствами, с такой душой любим!», и свою победу он отпразднует в «чуланчике», где ему отведено место в доме из многих комнат.

Еще долго ему надо скрывать и искусно прятать свою сущность. Нет богатства. Нет знатной родни. «В чинах мы небольших!» Равновеликий и равноталантливый Чацкому, Молчалин по своему рождению и укладу общества вынужден играть жалкую роль любезника своенравных старух и возлюбленного самовластных барышень, безропотного подчиненного и умеренного во взглядах и суждениях посетителя салона. Пробиться к вершинам общества, и, попытавшись снять маску раболепия, обнаружить, что она давно приросла и стала лицом. И что победа в общественной конкуренции стоила слишком дорого.

Как не посочувствовать таланту, растраченному просто на то, чтобы получить возможность применить себя?