Стихотворение Брюсова Я люблю большие дома

Стихотворение Брюсова Я люблю большие дома

В своей лирике В.Я. Брюсов, как и многие символисты, зачастую заимствовал образы и конфликты из мифологии, из истории былых веков. Этим поэт словно расширял временные границы и подчеркивал вечность затрагиваемых проблем. Среди них доминировали такие, как сложность и противоречивость внутреннего мира человека, извечный конфликт между красотой, истиной, добром и безобразием, ложью, злом. Брюсов стремился показать трагедийность бытия человека в историческом пространстве и времени.

Стихотворение «Я люблю большие дома…» включено в сборник «Tertia Vigilia» – «Третья стража» (лат.). Название сборника связано c обращением поэта к истории античности, когда время ночи древние римляне рассчитывали по стражам (сменам караула); третья приходилась на первые три часа после полуночи – самое глухое время. Большинство стихотворений сборника посвящено событиям древней Ассирии, Двуречья, Египта, Греции, Рима, европейского средневековья и Возрождения. Анализируемое же произведение отражает внутренний мир современного автору человека в контексте развития цивилизации. Лирический герой, кажется, любуется городом XX века и прямо говорит об этом:

Я люблю большие дома

И узкие улицы города.

Брюсов уже ксался урбанистической темы в предыдущих сборниках. Теперь он затрагивает проблему диссонансов городской жизни с ее красотой и ужасом., обращает внимание читателя на обострение цивилизационного кризиса, когда в противоречие вступают суетность повседневности и вечные проблемы бытия. Герой пытается в грохоте города услышать «шумы певучие». От первого лица звучит сожаление о том, что «песню глубоко таю». Антитетичны и образы стихотворения: «звезды смущенные» можно увидеть лишь в «в час, когда еще нет фонарей». Все это подвергает сомнению заявление героя о любви к городу. Даже сопоставление «больших домов» и «узких улиц» кажется противоестественным. Противоречиво звучит и признание в том, что

Пространства люблю площадей,

Стенами кругом огражденные…

С трудом представляется способность любоваться пространством (то есть простором), которое чем-то ограничено, да не просто чем-то, а «стенами».

Все это отражает глубокую внутреннюю дисгармонию в душе лирического героя, который вынужден своим домом считать городскую квартиру. Общую жизненную неустроенность выдают и строки о времени года, природа оказывается сопричастна душевной «погоде» человека. Описываются дни,

…когда не настала зима,

А осень повеяла холодом.

Доминирующим чувством стихотворения является тревога. Загадки и тайны мира остаются закрытыми для человека до тех пор, пока он не сможет почувствовать себя уверенно в своем городе-доме. То, что стихотворение написано от первого лица, связано со стремлением поэта помочь человеку самовыразиться. Брюсов считал главным назначением искусства – раскрытие души. Форма исповеди была свойственна практически всем романтикам. Интересно, что в стихотворении «Я люблю большие дома…» личное местоимение «я» употребляется всего один раз. Это подтверждает мысль о подавленности личности в этом якобы любимом городе. Пытаясь поделиться с нами своими сокровенными чувствами, герой не может признаться даже себе в истинных мечтах. «Пространство» его души «стенами кругом ограждено».

В других стихотворениях на урбанистическую тему варьируются строки о том, как город подчиняет себе человека, подавляет его, делает беззащитным и слабым: «В ущелье безжизненных зданий», «Среди неподвижных зданий». Основным мотивом становится чувство одиночества лирического героя среди античеловеческой сути жизненных отношений. Современный мир пугает, потому что в нем герой любит «город и камни». Не осталось место человеческому теплу и домашнему уюту. Да и само высокое чувство – «люблю» – рифмуется с отчаянным – «таю».

Однако надежда на возрождение всегда остается у Брюсова. Он верит в силу человека, его способность преодолеть все сложности жизни и построить новый мир, где главенствующим чувством станет восторг перед человеческим гением. Эта уверенность основана на том, что герои его стихов слышат «созвучия», видят, как «затеплились звезды смущенные» (метафора-одушевление подчеркивает общность мира природы и человека, их единство в противостоянии мертвенности города с его «стенами» и «камнями»).

Автор чувствует обреченность существующей цивилизации. Мир стоит у роковой черты. Вечерние сумерки (в стихотворении упоминается «час, когда еще нет фонарей») говорят о неминуемом приближении ночи, времени «третьей стражи», за которым обязательно последует рассвет, на смену звездам обязательно придет солнце. Оптимистическая убежденность в грядущем обновлении жизни является ключевой идеей всего сборника «Третья стража».